Семейные истории #друг

и швыряет ее в окно.

Примерно в это же время, в другой трамвай заходит парень. И видит сидящую у окна девушку неописуемой красоты. Лучше, чем в его самых смелых, но пристойных, фантазиях. Его прошибает будто током. Вот она, его судьба и любовь, с первого взгляда и до последнего вздоха. Но надо действовать. А его от чувств и эмоций переклинило. Мозг отказал, мышцы тоже. Но вспыхнувшее чувство уже сильнее его самого. И он, походкой глубоководной каракатицы резко поднятой на поверхность, подходит к своей избраннице. Он хотел опуститься на колено, как рыцарь, но у каракатиц нет колен, поэтому, стоя в естественной для каракатиц позе, но странной для человека, он начал:

— Девушка, вы очень красивы. Можно с вами познакомится? Меня Сергей зовут.

Девушка обернулась. Парень симпатичный и ей сразу понравился. То, что она тоже произвела на него впечатление, она сразу догадалась, по его странной напряженной позе каракатицы. Но женщина есть женщина. Она должна убедиться в серьезности намерений претендента. Маленькая, пустячная, почти формальная материальная жертва должна быть. Хотя на языке уже вертелось, и желало как можно быстрее с него слететь, слово: "Да! "Видя, что перед ней нищий студент, она опускает планку до минимума и кокетливо произносит:

— А я без шоколадки не знакомлюсь.

У парня в голове очередной взрыв, почти настоящий. Он действительно нищий студент и в кармане кроме проездного – ни шиша. Первая идиотская мысль, попытаться подарить ей вместо шоколадки свои почти новые кроссовки 44 размера. Но даже мозгов каракатицы хватило, чтоб от нее отказаться. Паника. Мысли скачут. И главная: неужели из-за какой-то шоколадки он лишится любви всей своей жизни и будет обречен на вечные страданья и муки. Он не знает что предпринять. Он в смятении. Он мысленно кричит: Помогите! Пожалуйста помогите! Мимо проносится встречный трамвай и в окно влетает шоколадка с орехами и изюмом. Ударившись парню в грудь, она падает девушке на колени.

Оба расплываются в улыбке. Начало их счастью положено. Они даже не задумались, откуда взялась шоколадка. А она обязательно откуда-нибудь бы взялась. Счастье не должно срываться из-за мелочей.

вопросом, но задумавшись: "Ну, я б так не сказал(а). Но я точно не несчастлив(а)". Жизнь — это танго с партнёром, и люди развиваются параллельно, и обстоятельства меняются, и все на свете происходит не так, как мы думали оно должно бы быть, и — человек не моногамен. Нет, нет, и нет.

Она ушла внезапно, не оставив даже записки. Не написав. Заблокировала везде, и исчезла со всех радаров. Они были женаты. Они жили вместе много лет. Они дружили еще в школе. Они поженились, как только им исполнилось 18. У них было где жить, у них было, на что жить, и они жили как хотели: учились, подрабатывали, встречались с друзьями. Все, как обычно. А потом ей стало скучно. Впереди было одно и то же. С тем же. Так же. А этот — этот был другой, яркий, всё кипело у него в руках, и он был весёлый, и с ним было весело. — Давай ко мне! — сказал он. — А как же…? — спросила она. — У всех своя карма). — ответил он. — Не беспокойся, переживёт.

Она была лёгкой на подъем. Ей казалось, что у нее есть крылья. И она умеет летать. И она вспорхнула, и улетела из привычного дома, туда, где ее ждала неизвестность, и любовь, и страсть.

А он остался. Его мир рухнул. Его жизнь превратилась в кошмар. Все, во что он верил, все, к чему он стремился — все потеряло смысл.

К чему это я? Ах, да. Простите, старенькая стала, как задумаюсь, так и теряю мысль… Жизнь -- это такое танго, что иногда напоминает Танец Смерти.

Но ведь один человек из этой истории, по крайней мере, сейчас – по-настоящему счастлив?

в лицах.

Итак, российское село. Подруга с мелкими детьми (без мужа) гостит у свекрови. Там же, в гостях, сидит дед Василий (свекровин брат) с женой, детьми и внуками. Мелкие дети резвятся во дворе, мужики ведут неспешную беседу, бабы суетятся, кошка сладко урчит, мухи жужжат... ляпота.

— А чё Сашки-то нету? Когда приедет-то? — спрашивает дед Василий.

— А они на Багамы полетели, на 2 недели, вдвоём, — отвечает подруга, вся в мыслях о дочери, которую впервые в жизни отпустила заграницу.

— С кем это, вдвоём? По работе, что ли?

— Ну причем здесь работа. С бойфрэндом Сашка. А что? Пусть отдохнут! Я только "за"! (на самом деле, подруга была не слишком-то "за", и переживает за дочку. Но, как каждый человек, который старается убедить, в первую очередь, саму себя, перед роднёй она говорит очень уверенно.)

Повисла пауза. Народ переваривает услышанное. Дед Василий силится представить себе 50-летнего лысого Сашку, с бойфрендом, на Багамах. Сашкина мама подавилась чаем. И покраснела. Пауза стала ошутимой.

— Не понял. Это как? Ты всё знаешь и отпустила? Сашка, значит, на Багамы, а тебя с детьми картошку копать?

— Да, ладно, пусть отдохнут. Год-то тяжелый был.

Еще одна пауза. Если бы подруга метала молнии, плакала, жаловалась, скандалила... народ бы понял. Но скандала нету, поэтому зависли уже все.

— А че за бойфренд-то? (это подала голос племянница Саши-старшего. Мужикам вроде как неприлично такое спрашивать, а ей, вроде, можно).

— Да замечательный парень. Не знаю, что вы все так нахмурились. Хороший парень. И вообще, они уже давно встречаются. Приличный мальчик, и семья у него приличная. Ему, правда, 30 лет, разница в возрасте, конечно, есть. Но я думаю это не страшно. Кстати, он в Газпроме работает.

Почему-то подробность про Газпром оживила этот абсурд. Видимо, сработала подсознательная увереность простого народа в том, что "там все пидерасы".

— Дак, это что? Они на Багамы, а тебя здесь с детьми бросили? Тебе что, совсем не обидно, что ли?

— Хосподи, а зачем я им нужна, на Багамах-то? Без меня поди разберутся. (в принципе, справедливо, возразить нечего)

— Да как же так? У тебя гордость-то есть?

— Да ладно вам.. (подруга чувствует напряженость в воздухе, но не понимает откуда она. Она инстинктивно начинает защищать свою дочку)... ну любят они друг друга, ну это же прекрасно, я только "за", не сидеть же Сашке всю жизнь под моей юбкой.

Свекровь, сама себе удивляясь, бросает на невестку взгляд полный одобрения. Ее конечно смущает то, что сын на Багамах с каким-то молодым газпромовским бойфрендом.... но с другой стороны, поддержка невестки ее почему-то радует.

— Да как вам не стыдно-то? Совсем в своём городе с ума посходили! Развели [м]лядство! Позор-то какой! — не выдержал дед Василий.

— Да, ладно вам, себя в молодости-то вспомните, ужель не баловались? — миролюбиво сказала подруга, имея ввиду то, что дед Василий слыл местным Казановой и женился по залету (как гласила известная семейная легенда).

Дед Василий подавился водкой. Народ спрятал глаза. Старший внук деда Василия взглянул на деда с большим интересом.

Как писал Марк Твен, "Опустим же завесу милосердия над концом этой сцены. ", "Том Сойер", глава 4".

мужа-спецназовца, который вдруг раскаялся, то ради бывшего парня, откинувшегося с зоны, то ещё приключалась какая-то стопудовая заморочка. В отчаянии он пошёл лечить депрессняк по ночным клубам и запутался окончательно с новыми знакомствами. В довершение ко всему, двум бросившим его девушкам вдруг приспичило с ним снова встречаться, но связывать с ним свою жизнь они не хотели. Новых серьезных отношений на своём горизонте он больше не видел, гормоны играли, подержанная иномарка ещё дышала, и он принялся жить как мог. Этот город полон прекрасных девушек, несчастных в личной жизни, и у каждой был какой-то головняк, мешающий жить вместе долго и счастливо.

Перейдя на гаремное положение, сам он счастливым от такой жизни абсолютно не выглядел – осунулся, почернел и где-то даже обуглился.

В самую мерзкую погоду, засыпая от усталости, он нёсся вечерами по одному из адресов, чувствуя себя вероятно добрым доктором Айболитом – он всегда летел туда, где чувствовал себя наиболее нужным.

От нескольких месяцев такой жизни его финансы заколебались петь романсы и однажды перешли к конкретному реквиему – занял не у тех людей. Он хватался за любую подработку и как-то нашёл хорошую халяву – детский праздник. Местный спонсор подкинул денег детскому онкологическому диспансеру. Директор диспансера, заткнув этой суммой главные дыры в бюджете, на остатки решила пригласить к детям артиста. До Нового года оставался всего месяц, но по понятным причинам она не стала откладывать детям праздник.

Имевшийся у приятеля потрёпанный костюм Деда Мороза для этой цели не подходил, но он одолжил у знакомых великолепный костюм клоуна. Приятель тщательно подготовил сотню шуток и игр, наложил прикольный густой грим и добросовестно отыграл этот праздник.

При виде этих детей у него встал ком в горле, но вскоре он с удивлением обнаружил, что они находятся в гораздо лучшем настроении, чем он сам – праздники случались у них не так часто. Дети смогли быстро растормошить своего клоуна, и все свои номера он провёл с таким подъемом и блеском, с каким никогда больше не выступал.

Под конец к нему подошел мальчик и протянул свой подарок – синего плюшевого зайца. Приятель стал было отказываться, но директор под каким-то предлогом отвела этого клоуна немного в сторону и вкратце тихо объяснила диагноз мальчика.

Парень его обнял, покружил в воздухе, взял нелепого зайца, сбивчиво поблагодарил и поспешно распрощался, пока не накрылся его клоунский грим.

Мой приятель в этот диспансер никогда больше не вернулся.

Те, кто в таких местах частый гость, могут смело бросать в него камень.

Но на следующий день он покончил со всеми своими знакомствами, кроме одного. Увидеть хоть какую-то логическую связь между этим поступком и детским праздником было затруднительно. Спустя годы он вдруг разговорился. Он почти ничего не рассказал о диспансере и о том, как вскоре сделал предложение одной из своих девушек — всё это я знал и так.

Но он живо, с веселым самоудивлением вспомнил, что случилось между двумя этими событиями.

В поздний ноябрьский вечер того дня он так и не доехал до одной из своих пассий. Он свернул машину на обочину, прислонился спиной к её побитому боку, слез на корточки и принялся внимательно обозревать пустырь напротив, в котором ни черта не было видно.

Сверху понемногу посыпалась какая-то мокрая мерзость, морось вперемешку со снегом, но он продолжал сидеть на корточках спиной к машине, одной рукой прикрывая сигарету, а другой сжимая синего плюшевого зайца за пазухой. Виновато улыбаясь, приятель сообщил мне, что в те минуты мыслей в его голове вообще не было – одни выражения. В промежутках между ними, глядя на зайца, он продолжал снова и снова шептать свою любимую детскую считалку:

"Раз-два-три-четыре-пять-вышел зайчик погулять". Он задумывался на мгновение над каждым "разом" своей грустной считалки, и с особо издевательской интонацией, ломая ритм, отмечал, что зайчик вышел просто погулять. Ему явно удалось обогатить это простое стихотворение новым для себя смыслом.

На "пиф-паф-ой-ой-ой" перед его внутренним взором отчётливо вставали физиономии достойных людей, у которых он занял денег, а также героического спецназовца с парнем из зоны в обнимку.

Доходя до последней строчки, он орал в темноту:

"Оказался он – живой!!! " - то счастливо, то с горьким упрёком.

При этом он грозно потрясал в воздухе плющевым зайцем.

Устав наконец грозить несчастным зайцем злодейке-судьбе, он принялся на этой строчке изредка шарахать затылком корпус своей любимой и ненавистной машинки доктора Айболита, словно намереваясь доломать её по следам целой череды владивостокских автолюбителей. На его лице воцарилась теперь счастливая улыбка.

У девушки, которой он сделал предложение на следующий день, была наибольшая куча заморочек – она была на четыре года старше его, категорически против его полигамных связей и с двумя детьми от другого.

А ещё у неё с детства остался свой нелепый плюшевый заяц, который по своему внешнему виду годился только на набивку подушки, но гордо восседал у телевизора. Правда, он был совсем другого цвета, но приятелю это было уже совершенно пофиг – у того мальчика из диспансера другого наверное не было …

— из вежливости, чтобы не обидеть, ответила Варвара, хотя понятия не имела, кто ей звонил.

— А я была уверена, что ты меня сразу узнаешь, — радостно продолжала женщина. — Как хорошо, что я тебя застала. Ты сейчас можешь разговаривать?

— Могу.

— Отлично. Мы с мужем и детьми уже на вокзале. Час назад сошли с поезда. Меня хорошо слышно?

— Хорошо.

— У тебя голос какой-то тихий. А у тебя точно всё в порядке, Варенька?

— У меня всё отлично.

— Очень за тебя рада. Мы сначала хотели остановиться в гостинице. Думали, что в этом городе у нас никого из родственников нет. А потом вспомнили, что у нас ведь здесь есть ты. Понимаешь?

— Понимаю.

— Как хорошо, что мы о тебе вспомнили. Ты даже не представляешь, как мы обрадовались. Особенно дети.

— Представляю.

— А муж так сразу и сказал: "Звони Варваре. Варвара не подведёт".

— Правильно сказал. Не подведу.

— Значит, ты пустишь нас к себе погостить? Я правильно поняла?

— Правильно. Пущу.

— Мы ненадолго, — радостно продолжала женщина. — Всего на пару недель. Город посмотреть и обратно. Домой. Потому что и дел дома невпроворот, да и, как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. Согласна?

— Согласна.

— Мы так и думали. Особенно муж. Он так сразу и сказал, что не может такого быть, чтобы Варенька не приняла нас к себе. Ведь мы же родственники. Пусть дальние, пусть виделись последний раз лет десять назад, но родственники ведь. Правильно?

— Да.

— А ты сейчас одна живёшь?

— Одна.

— В трёхкомнатной?

— Да.

— Так, значит, мы сейчас едем к тебе?

— Приезжайте.

— Через час мы будем у тебя. А ты всё там же живёшь?

— Там же.

— Тогда жди. Мы скоро подъедем.

— Жду, — ответила Варвара.

Варвара выключила телефон, положила его на тумбочку, повернулась на другой бок, укрылась с головой одеялом и уснула, особо даже не беспокоясь о том, что так и не поняла, с кем она только что разговаривала по телефону.

А через час в дверь позвонили.

Варвара посмотрела на часы, закрыла глаза и повернулась на другой бок. Звонки продолжались. Варвара спала. Через некоторое время по двери стали стучать ногами. Варвара — ноль эмоций. Наконец снова зазвонил телефон.

— Да, — не открывая глаз, произнесла Варвара.

— Варенька? — радостно кричала всё та же женщина.

— Да.

— А это мы. Мы приехали. Звоним, звоним, а ты дверь не открываешь.

— Звоните?

— Да.

— А почему я не слышу?

— Не знаю.

— А позвоните ещё, — попросила Варвара.

В квартире раздался звонок в дверь.

— Звоним, — сказала женщина.

— Нет, — сказала Варенька, — не слышу. А постучите теперь.

Раздался стук в дверь.

— Стучим, — произнесла женщина.

— Нет, — ответила Варвара, — не слышу.

— Кажется, до меня дошло, — произнесла женщина.

— Что? — спросила Варвара.

— А ты сейчас где, Варенька?

— Как где? У себя.

— Где у себя?

— В Новосибирске, — ответила Варвара первое, что в голову пришло. — Где же ещё мне быть?

— Как в Новосибирске? А почему не в Москве?

— А я девять лет назад переехала, — наводила Варвара тень на плетень. — Сразу, как развелась.

— Зачем?

— Зачем развелась?

— Переехала зачем?

— А надоела Москва, вот и переехала. Слишком много неприятных воспоминаний.

— А в Новосибирске разве лучше?

— Конечно. Ещё как лучше.

— А что там лучше-то?

— Да всё лучше. За что не возьмись. И никаких неприятных воспоминаний. Да чего я говорю. Приезжайте, сами увидите. Вас сколько сейчас?

— Так четверо нас. Мы с мужем и двое детей. Старший Павлуша и младшенький Андрюша. Андрюша в этом году хочет в университет третий раз поступать.

— Вот все вчетвером и приезжайте. У нас здесь тоже замечательный университет есть.

— Когда приезжать?

— Да хоть сейчас.

— Сейчас не получится. В Москве дел много. Андрюша хочет учиться только в Москве. А мы на работу приехали сюда устраиваться. Рассчитывали годик у тебя пожить. А оно вон как вышло.

— Значит, сегодня не приедете?

— Нет.

— Жаль. Я уже настроилась.

— А уж как нам жаль. Ты не представляешь.

— Представляю.

— Нет. Не представляешь. Я как подумаю, что нам теперь предстоит, так мне просто жить не хочется.

Варвара решила, что пора заканчивать разговор.

— Ну, ладно, — сказала она, — если сейчас не можете, то приезжайте, когда сможете. Я вам всегда рада. А вы когда в Москве устроитесь, сразу сообщите мне свой адрес. Я к вам в гости приеду. Тоже на пару недель. А там посмотрим. У меня ведь теперь в Москве никого, кроме вас, и нет. Договорились? Пришлёте адрес?

Но ответа Варвара не услышала, потому что связь резко прервалась.

палец, и получилась техническая победа. Особенно он хорош был в стойке — выведение из равновесия, подножки, подсечки... Меня он научил нескольким простым и эффективным приемам, коварным ударам, и однажды после армии мне это пригодилось.

Обычно он был немногословен. Спросят — ответит. Кратко и по существу. Но иногда удавалось его разговорить.

Однажды поделился с ним своими мечтами, которые в совсем раннем детстве были — отрастить усы, научиться прыгать с парашютом и ездить верхом, купить карманные часы с крышкой и охотничье ружьё.

Он ответил:

— А у меня есть ружье. Тесть подарил. Винчестер трехзарядный. Патроны в подствольную коробку заряжаются, потом подаются в ствол. Там такие три лапки захватывают патрон, и одна была сломана. Я в мастерской в техникуме сделал новую, заменил, и ходил потом с тестем на охоту...

И он начал рассказывать про охоту на гусей. Про рассвет, туман над водой, восходящее солнце, пение пробуждающихся птиц, чьи-то выстрелы вдалеке, пролет гусей, расходящийся дымок от своих выстрелов, и слышимый звук попадания дроби по плотному перьевому покрову...

Подтянув свою отвисшую челюсть, я сказал:

— Серега! Да ты поэт!

Он усмехнулся, и снова надолго замолчал.

Спросил его однажды — как получилось, что рано женился.

Оказалось, они с девушкой встречались-встречались, но, поскольку ему после техникума в армию идти — свадьбу не планировали. А когда её отец работал в ночную смену, Серега ночевал у неё, и уходил на рассвете. Ну, и раз заспались... А отец пришел с работы — в коридоре Серегина обувь. Он заглянул в её комнату — спят в обнимку.

Они просыпаются — слышат, как он на кухне что-то готовит. Спалились — что делать?! Оделись, обсудили, идут на кухню. Сергей к нему по имени отчеству:

—... мы любим друг друга и хотим пожениться, прошу руки вашей дочери.

— Отец усмехнулся... Ну, ладно... А то я-то уж думал...

PS

Про её маму и его родителей что-то вообще ничего не помню.

Фамилию не называю — разрешения на этот пересказ у него тогда не брал, а без идентификации через 40 лет как бы можно. И имя изменил.

летчику познакомиться с педиатром?

От этого вопроса, Кирилл бросил поиски штопора и почти закричал:

— Маша, молчи, я тебя умоляю, дай я расскажу!

Маша, в свою очередь, вскочила и попыталась закрыть ладошкой рот высоченному Кириллу:

— Нет, нет, ты все неправильно расскажешь и будет неинтересно! Давай я начну со "своей колокольни", как я сидела дома и никого не трогала.

— Ну, ладно, давай.

— Сижу я дома, никого не трогаю, готовлюсь к сессии, вдруг, звонок в дверь. А время ближе к вечеру и я была одна.

Открываю, на пороге стоит Кирилл. Глазки бегают, ручки вспотели, переживает.

— Да причем тут мои глазки? Ты по делу рассказывай.

— Ну вот, спрашиваю: "Вам кого? " он говорит: "Видимо, вас, дело в том что мы с друзьями поспорили…"

— Маня, да не поспорили мы, а гадали. Короче, так и так, говорю: "Вы верите в судьбу? Я хотел найти себе девушку и положился на "руку судьбы". Мы с друзьями нарезали несколько тысяч бумажек и на каждой написали название московской улицы, то же самое с номерами домов и номерами квартир.

Получилось три мешка. Из одного вслепую я выбрал вашу улицу, из другого номер дома, из третьего квартиру. Шанс один из десяти миллионов" И показываю ей три скомканные бумажки.

— Кирилл, дальше я. Ну вот, тут я конечно еле сдержалась, чтобы не заржать. Проходите, говорю, разувайтесь, молодой человек, раз такое дело и вы моя судьба, меня Маша зовут. А надо сказать, я тогда все время дома сидела, по дискотекам и клубам не шаталась, из института сразу домой, но всякой потусторонней хиромантией по молодости и правда увлекалась.

Тут вмешался я:

— Маша, а как же ты впустила в дом незнакомого человека, пусть даже с тремя бумажками судьбы?

— Незнакомого никак бы не впустила, но этого я сразу узнала. Память хорошая. Когда еще я была в третьем классе, этот ушлый тип с моим братом учился в десятом, они в ансамбле вместе играли. Вот брат и захотел меня с другом по хитрому познакомить, чтобы не сидела дома, не кисла. За дуру меня держали. Ну, дура — так дура, пришлось подыграть, я их в тот же вечер с братом "знакомила". Какие актёрища зря пропали…

осмотрев потенциального курсанта, поздравил его с днем рождения и сказал — как отрезал:

— Извини, но мы не возьмем тебя. Слабые мышцы ног и с реакцией плоховато. Нет. Дело ведь не шуточное, если что, то в лучшем случае, весь переломаешься, а отвечать нам. Прости, но нет.

Но Натан не отчаялся, развернулся и поехал в другой парашютный клуб, да вот только и во втором и в третьем, как на зло, повторилось то же самое, слово в слово.

Спустя неделю, когда парень объехал все известные ему аэроклубы, он сдался. Почти сдался. Поняв, что самостоятельный прыжок ему никак не светит, решил хоть в тандеме с инструктором прыгнуть, но и тут ждал "облом". Натан опять начал оббивать пороги аэроклубов, но повсюду его ставили на весы, грустно крутили головой, разводили руками и говорили – "103 – это чуток многовато. Для тандема предельный вес 90. Извини, но, снова — нет"

Мечта медленно, но верно, разбивалась вдребезги.

Когда совсем поникший Натан покинул последний аэроклуб, его неожиданно, уже на улице догнал инструктор и сказал:

— Парень, ну, ты уж так-то не расстраивайся, жизнь на этом не заканчивается. Кстати, ты возле Хайфы, повсюду был? Там много парашютных мест.

— Конечно был, везде одно и тоже: или реакция заторможенная, или вес для тандема большой. Подумаешь сто три, моя знакомая сто двадцать весит и та прыгнула с инструктором. И что реакция? Машину-то я вожу, реакции хватает. Ладно, до свидания.

— Погоди, погоди, а в Беэр-Шеве ты был?

— Конечно был.

— Ого, и там ты был… Ну, ладно, была — не была, раз такое дело, я помогу тебе, только пообещай, что этот разговор останется между нами. Вот тебе адрес одного клуба, там спокойно пройдешь пятидневные курсы и прекрасно прыгнешь один. Клуб, правда, маленький совсем и очень далеко на севере, зато, скорее всего, о нем не знает твоя мама…

и аккуратно, все поверхности голые, нет цветных пятен в интерьере.

У меня же квартира уютная, там много мебели: и диван, и кровать, и кресло, и шкафы, и стеллажи. Много красивой посуды, гирлянды, комнатные растения, декоративные подушки, сувениры и магниты на холодильнике. Много косметики, духов, несколько зеркал, книги, журналы.

Мне так уютно и хорошо в моей квартире, а в квартире парня я чувствую себя, как будто в каком-то унылом отеле, казённом заведении или в офисе. Он у меня, по его словам, чуть не задыхается от обилия всего, у него аж глаза болят. У меня негрязно, я убираюсь, мою полы несколько раз в неделю, просто много визуального шума.

Иногда я у него ночую, и мне пришлось принести свои вещи (средства гигиены, одежда). И я не могу поставить всё это на поверхности, он всё убирает. Выделил мне полку в шкафу и коробку, куда я вынуждена свалить всё в одну кучу.

Иногда он ночует у меня и начинает убираться. Я прихожу, а на кухне пустые рейлинги, все ножи, солонки, баночки убраны в шкафы и на полки, все шарфы и перчатки из коридора убраны в шкаф. Он делает это невольно, и я раскладываю у него вещи невольно, потому что я так привыкла. Я привыкла, что обуваюсь и выбираю, стоя в коридоре, какую шапку надеть. Что я ложусь спать и перед сном беру сверху тумбочки крем для рук, ног, век, расчёску, книгу. А не выискиваю всё это в ящиках.

Ещё у меня живёт весёлый и добродушный пёс, а у него старая и вредная кошка, которые не ладят.

Мы пробовали жить друг у друга, но он раздражается на моего пса, потому что от него много шума, везде лежат его игрушки, он пьёт воду, разбрызгивая её из миски, может положить лапы на диван, периодически слюнявит вещи. Я не люблю его кошку, потому что она будит нас рано утром требованием пожрать или может накинуться на ноги, типа играет так.

Мы любим друг друга, он классный, умный, понимающий, но бытовые вопросы не дают нам жить вместе. Он делал мне предложение, я согласилась, но до свадьбы дело не дошло, потому что мы так и не решили, где мы будем жить. Даже если купить квартиру, где у каждого будет своя комната, это не решит проблему. Так и встречаемся четыре года.